Завещание - Страница 49

Рэмбл плюнул на другого репортера, и только напоминание коллеги о том, что мальчишка не в себе, сдержало репортера от того, чтобы дать ему сдачи.

Третья стычка случилась, когда Либбигайл и Спайк вышли из зала, предводительствуемые Брайтом.

– Никаких комментариев! – громко крикнул Брайт смыкающейся вокруг них стае. – Никаких комментариев! Пожалуйста, освободите дорогу.

Ничего не видящая от слез Либбигайл споткнулась о телевизионный кабель и повалилась, увлекая за собой оказавшегося на ее пути журналиста. Тот громко выругался, поднимаясь на четвереньки, и в этот момент Брайт лягнул его в ребра. Журналист взвыл, снова повалился на пол, заметался, пытаясь подняться, и нечаянно наступил на подол платья Либбигайл, за что та отвесила ему полноценную оплеуху. Спайк был уже готов убить беднягу, но в этот момент вмешался судейский помощник.

Помощники успешно предотвращали готовые вспыхнуть драки, неизменно принимая сторону Филанов. Они помогали осажденным наследникам и их адвокатам протолкаться через коридор, добраться до лестницы и вырваться из здания.

Адвокат Грит, представлявший Мэри-Роуз Филан-Джекмен, был поражен количеством собравшихся журналистов. Зов Первой Поправки (или его собственного примитивного понимания ее) прозвучал в его сердце, и он почувствовал неодолимое желание свободно высказаться. Обняв за плечи свою обезумевшую клиентку, он решительно прокомментировал шокирующее завещание: разумеется, оно явилось следствием помрачения рассудка завещателя. Чем иначе объяснить тот факт, что Трой Филан отписал такое огромное состояние никому не известной наследнице? Ведь его, Грита, клиентка обожала отца, была к нему сердечно привязана, боготворила его.

По мере того как Грит болтал и болтал о неземной любви отца и дочери, та наконец ухватила намек и начала громко рыдать.

Грит и сам был на грани слез. Да, они будут бороться. Они опротестуют эту чудовищную несправедливость в Верховном суде Соединенных Штатов. Почему? Потому что знают: Трой Филан, упокой Господь его душу, любил своих детей, и они отвечали ему тем же. Между ними существовала нерасторжимая связь, закаленная тяготами и трагедиями жизни, они будут бороться, поскольку их обожаемый отец просто был не в себе, когда подписывал этот чудовищный документ.

Джош Стэффорд спешил. Он тихо перебросился несколькими словами с Хэрком Геттисом и другими поверенными, пообещав послать им копии возмутительного завещания. Их разговор протекал на первый взгляд дружелюбно, но враждебность нарастала с каждой минутой. В вестибюле Стэффорда поджидал знакомый репортер из “Пост”, и Джош проговорил с ним минут десять, умудрившись ничего не сообщить. Особенно журналиста интересовали Рейчел Лейн, ее биография и связанные с ней факты. Вопросов было задано множество, но Джош не имел на них ответов.

Оставалось надеяться, что Нейт разыщет ее раньше, чем это сделает кто-то другой.

Благодаря средствам телекоммуникации и новейшим каналам связи известие о скандале мгновенно вырвалось за пределы зала суда и разнеслось со скоростью света. Репортеры схватились за свои сотовые телефоны, ноутбуки и блокноты.

Крупнейшие радиостанции начали транслировать его спустя двадцать минут после объявления перерыва в заседании суда, а через час первая круглосуточно болтающая телепрограмма запустила нескончаемый сериал с постоянными повторами, который вела в прямом эфире журналистка, обосновавшаяся перед зданием суда.

– Ошеломляющая новость пришла из… – начала она и изложила события довольно близко к фактам.

Пэт Соломон, последний, кого Трой призвал в руководство “Филан групп”, сидел в глубине зала суда. Он был главой совета директоров в течение последних шести лет – шести тихих лет процветания.

Ему удалось выскользнуть на улицу не узнанным репортерами. Теперь в своем лимузине Пэт пытался осмыслить последний “бомбовый удар” Троя. Он не был потрясен. После двадцати лет работы с Троем ничто не могло его удивить. Реакция этих идиотов – детей Троя и их поверенных – радовала Пэта.

Однажды Соломону поручили невыполнимое: найти в компании работу, которую Трой-младший мог бы делать, не нанося фирме значительного ущерба. Это был кошмар. Испорченный, инфантильный, плохо образованный, лишенный каких бы то ни было способностей к управленческой деятельности, Трой-младший за рекордно короткий срок практически уничтожил отдел минеральных ресурсов. Тогда Соломону был дан зеленый свет на то, чтобы выгнать его.

Спустя несколько лет история повторилась с Рексом, также рассчитывавшим на благосклонность, а главное – на Деньги отца. Кончилось тем, что Рекс попытался уговорить отца уволить Соломона.

Годами остальные дети и их матери подлизывались к Трою, но этот орешек был им не по зубам. В личной жизни он потерпел полное фиаско, зато ничто не мешало отлаженной работе его обожаемой компании.

Между Соломоном и Троем никогда не было доверительных отношений. За исключением, быть может, Джоша Стэффорда, у Троя вообще не было близких друзей. Блондинки, которые делили с ним постель, заменяли ему друзей. А после того как он отошел от дел и сдал физически и интеллектуально, между директорами его компании пошли разговоры о том, кто ее унаследует. Считалось, что Трой вряд ли оставит фирму детям.

Он и не оставил, во всяком случае, тем, кто на это рассчитывал.

Совет директоров ждал Пэта на четырнадцатом этаже, в том самом зале, где Трой передал Джошу свое завещание, а потом совершил последний полет. Соломон в сочных красках и с юмором доложил коллегам о событиях, произошедших в суде. Мысль о том, что наследники Троя могут захватить контроль над компанией, заставляла членов совета поежиться. Трой-младший дал понять, что у него и его родственников достаточно голосов, чтобы собрать большинство, и что он намеревается произвести чистку и показать всем, как надо работать.