Завещание - Страница 82

– Прощайте, Нейт. Просто скажите своим, что вы меня так и не нашли.

– Скажу. Пока. – Он оттолкнулся, прыгнул в лодку, тяжело опустился на сиденье и снова повернул голову. Лодку начало относить, он махал рукой Рейчел и индейцам. Очень скоро их фигуры на берегу слились в сплошное пятно.

Несомые течением каноэ легко скользили по воде, индейцы на удивление синхронно взмахивали веслами. Ни одного лишнего движения. Они спешили: не хотели терять времени. Мотор завелся с третьей попытки, и лодка вскоре догнала каноэ. Мотор чихнул, но не заглох. Когда они подплыли к первому повороту, Нейт оглянулся еще раз. Рейчел и индейцы стояли не шевелясь.

Его прошиб пот. Облака защищали от солнца, в лицо дул прохладный ветерок, а Нейт весь взмок. Мокрыми были даже руки и ноги. Он вытер шею и лоб, посмотрел на влагу, оставшуюся на ладони, и вместо того чтобы молиться, как обещал, пробормотал:

– О черт! Я заболел.

Пока температура была невысокой, но поднималась стремительно. От ветра становилось холодно. Нейт скрючился на сиденье и поискал глазами, что бы еще надеть. Жеви встревожился и спросил:

– Нейт, с вами все в порядке?

Нейт отрицательно покачал головой, при этом все его тело пронзила боль. Потекло из носа.

За вторым поворотом стволы деревьев стали тоньше, берег – ниже. Река расширилась и влилась в озеро, посреди которого торчали гнилые деревья. Нейт не помнил, чтобы на пути сюда они проплывали мимо этих деревьев. Значит, индейцы выбрали другой маршрут.

– Жеви, наверное, у меня малярия, – сказал Нейт хриплым голосом – в горле у него пересохло.

– Откуда вы знаете? – Жеви на секунду снизил скорость.

– Рейчел меня предупредила. Вчера она видела заболевших в другой деревне. Именно поэтому мы так поспешно отплыли.

– У вас жар?

– Да, и в глазах темнеет.

Жеви остановил лодку и что-то прокричал индейцам, которые едва виднелись впереди. Сдвинув пустые канистры от горючего и все оставшиеся пожитки, он быстро разворачивал палатку. Из-за его перемещений лодку бросало взад-вперед.

– У вас скоро начнется озноб.

– Ты болел когда-нибудь малярией?

– Нет. Но большинство моих друзей от нее умерли.

– Что?!

– Успокойтесь, это просто глупая шутка. Умирают немногие, но болеть вы будете тяжело.

Стараясь двигаться осторожно, а главное – не мотать головой, Нейт перелез через сиденье и лег на дно посреди лодки, подложив под голову свернутые постельные принадлежности. Жеви натянул над ним легкую палатку и придавил концы двумя пустыми канистрами.

Индейцы подплыли поближе, с любопытством наблюдая за происходящим. Лако что-то спросил по-португальски.

Жеви ответил. Нейт разобрал слово “малярия”. Индейцы загалдели и сорвались с места.

Теперь казалось, что лодка плывет быстрее, может, из-за того, что Нейт лежал на дне и спиной ощущал, как она скользит по воде. Время от времени сук или бревно, которых Жеви не заметил, врезались в лодку, и Нейта подбрасывало, но он не роптал. В висках стучало, и голова болела так, как никогда не болела даже во время тяжелейшего похмелья. А боль в суставах и мышцах не позволяла пошевелиться. Ему становилось все холоднее. Бил озноб.

Вдали послышался низкий рокот. Нейт подумал, что это, должно быть, гром. “Прекрасно, – мелькнула у него мысль, – это именно то, чего нам сейчас недостает”.

Дождь прошел стороной. Река повернула на запад, и Жеви увидел оранжево-желтый закат. Потом река снова повернула на восток, и они поплыли навстречу накрывающей Пантанал тьме. Дважды ипики замедляли ход каноэ, чтобы решить, по какой из проток плыть. Жеви держался в сотне футов позади от них, но с наступлением темноты сократил расстояние. Он не видел Нейта, скрытого под палаткой, но знал, как страдает его товарищ. Жеви действительно был когда-то знаком с человеком, умершим от малярии.

Через два часа после начала путешествия индейцы, миновав запутанную сеть узких проток и тихих лагун, вывели их на более широкую реку и замедлили бег своих каноэ. Требовался отдых. Лако крикнул Жеви, что теперь они в безопасности и остаток пути будет легким. Ксеко в двух часах от этого места.

Жеви спросил, смогут ли они доплыть туда одни. Нет, последовал ответ. Впереди еще несколько развилок, а кроме того, индейцы знают, где именно надо выйти в Ксеко, чтобы не попасть в разлив. Там они остановятся и немного поспят.

– Как американец? – спросил Лако.

– Плохо, – ответил Жеви.

Американец слышал голоса и понимал, что лодка остановилась. Он весь горел. Одежда и тело были мокрыми, даже алюминиевое дно лодки под ним намокло. Он лежал с закрытыми глазами. Во рту было так сухо, что больно было даже открыть его. Он услышал, что Жеви о чем-то спрашивает его по-английски, но не мог ответить. Сознание то уходило, то возвращалось.

В темноте каноэ двигались медленнее. Жеви подплыл совсем близко; иногда он зажигал фонарь, чтобы помочь проводникам рассмотреть притоки. На полуоборотах двигатель работал с каким-то постоянным завыванием. Они остановились лишь раз, чтобы поесть хлеба и выпить сока, а также немного передохнуть. Сцепив все три лодки, они дрейфовали минут десять.

Лако очень беспокоило состояние американца.

– Что я скажу миссионерке? – вздохнул он.

– Скажешь, что у него малярия, – посоветовал Жеви.

Их короткий отдых прервала сверкнувшая вдали молния. Индейцы тут же схватились за весла и стали грести еще энергичнее, чем прежде. Уже несколько часов они не видели суши. Высадиться и переждать шторм было негде.

Мотор в конце концов заглох. Жеви переключил его на последний полный бак и завел снова. Топлива хватит еще часов на шесть – достаточно, чтобы добраться до Парагвая. А там будут встречаться корабли, дома по берегам, и в конце концов они приплывут к своей “Санта-Лауре”. Жеви знал точно, где Ксеко впадает в Парагвай, и считал, что они встретятся с Уэлли на рассвете.