Завещание - Страница 69

– Точно. Зачем вы сменили фамилию?

– Это было для меня важно, по крайней мере тогда так казалось. Теперь это уже не имеет значения.

С реки потянуло ветерком. Было почти пять. Над лесом собирались темные низкие тучи. Рейчел заметила, как он взглянул на часы.

– Мальчики принесут сюда вашу палатку. Это вполне подходящее место, чтобы переночевать.

– Спасибо, не сомневаюсь. Нам ведь здесь ничего не будет угрожать, правда?

– Правда. Господь защитит вас. Молитесь.

В тот момент Нейт был готов молиться кому угодно. Близость реки его особенно пугала. Стоило закрыть глаза, и он видел, как анаконда подползает к палатке.

– Вы ведь молитесь Богу, мистер О'Рейли, не так ли?

– Пожалуйста, называйте меня просто Нейт. Да, молюсь.

– Вы ирландец?

– Дворняга. Больше всего во мне немецкой крови. У отца были ирландские предки. Но семейные предания меня никогда не интересовали.

– К какой церкви вы принадлежите?

– К епископальной. – Католическая, лютеранская, епископальная – какая разница. Нейт не заглядывал в церковь со времен второй женитьбы.

Его духовная жизнь вообще была предметом, который он предпочел бы обойти. Он не считал знание теологии своей сильной стороной и не хотел вступать в дискуссию с миссионеркой.

– Эти индейцы мирные? – спросил он.

– В основном – да. Ипики не воины, но белым людям не доверяют.

– А как же вы?

– Я с ними уже одиннадцать лет. Меня они приняли.

– И сколько времени для этого потребовалось?

– Мне повезло: до меня здесь работала супружеская пара миссионеров. Они выучили язык и перевели Евангелие. А я врач. Мне удалось быстро завоевать их доверие, стоило лишь помочь нескольким женщинам при родах.

– Вы, кажется, прекрасно говорите по-португальски.

– Бегло. Я говорю еще и по-испански, на языке ипиков и мачигуенга.

– А это еще кто такие?

– Мачигуенга – местное племя, живущее в горах Перу. Я провела с ними шесть лет. Только начала свободно говорить на их языке, как меня отозвали.

– Почему?

– Партизанская война.

Как будто змей, аллигаторов, болезней и наводнений недостаточно, подумал Нейт.

– В деревне неподалеку от моей похитили двух миссионеров. Но Господь их спас. Через четыре года их отпустили живыми и невредимыми.

– Здесь тоже ведутся партизанские войны?

– Нет. Это Бразилия. Здесь люди мирные. Наркокурьеры встречаются, но так далеко в Пантанал никто из них не забирается.

– Кстати, интересный вопрос: как далеко мы сейчас от реки Парагвай?

– В это время года в восьми часах плавания.

– В бразильских часах?

Она улыбнулась шутке:

– Вы уже поняли, что здесь время течет медленнее. По американским меркам от восьми до десяти часов.

– Если плыть на каноэ?

– Да. У меня был когда-то подвесной лодочный мотор, но старый, и он в конце концов сдох.

– А если иметь моторку, сколько времени займет дорога?

– Часов пять, немного больше – немного меньше. Сейчас сезон дождей, и здесь легко заблудиться.

– Это я уже понял.

– Реки сливаются. Вам придется прихватить с собой одного из наших рыбаков, без проводника вы ни за что не найдете Парагвая.

– А вы ездите туда раз в год?

– Да, но в сухой сезон, в августе. Тогда прохладнее, и москитов не так много.

– Одна ездите?

– Нет, беру с собой Лако, моего индейского друга, он довозит меня до Парагвая. Когда вода на реках спадает, путь занимает около шести часов. Там я жду какой-нибудь проходящий мимо корабль, потом пересаживаюсь на рейс до Корумбы. Остаюсь в городе на несколько дней, потом ловлю попутное судно и плыву обратно.

Нейт вспомнил, что на Парагвае они встретили очень мало судов.

– Любое судно?

– Обычно такое, которое перевозит скот. Их капитаны охотно берут пассажиров.

“Она плавает на каноэ, потому что ее моторная лодка сломалась. Ездит зайцем на пароходах для перевозки скота, чтобы попасть в Корумбу – единственную точку ее соприкосновения с цивилизацией. Насколько изменят ее деньга?” – спрашивал себя Нейт. И ответа на этот вопрос не находил.

Он сообщит ей обо всем завтра, с утра, когда отдохнет, поест и у них будет много времени для обсуждения дел. На краю деревни появились мужчины, которые направлялись к ним.

– А вот и они, – сказала Рейчел. – Мы ужинаем до наступления темноты, а потом ложимся спать.

– Догадываюсь, что в темноте здесь нечего делать.

– Ничего такого, о чем мы могли бы поговорить, – быстро произнесла она, и это его позабавило.

Жеви появился в сопровождении индейцев. Один из них вручил Рейчел небольшую квадратную корзинку. Она передала ее Нейту, а тот достал из нее небольшой каравай хлеба из муки грубого помола.

– Это маниока, – объяснила Рейчел. – Наша основная пища.

И видимо, единственная, во всяком случае, на сегодняшний день. Нейт приканчивал второй каравай, когда к ним присоединились индейцы из первой деревни. Они принесли из лодки палатку, противомоскитную сетку, одеяла и воду в бутылках.

– Мы ночуем сегодня здесь, – сообщил Нейт Жеви.

– Кто сказал?

– Это самое лучшее место, – поспешила объяснить Рейчел. – Я бы предложила вам переночевать в деревне, но белому человеку для этого сначала надо попросить разрешения у вождя.

– То есть мне, – уточнил Нейт.

– Да.

– А ему, значит, такое разрешение не требуется. – Он кивнул на Жеви.

– Он же лишь ходил за пищей, не спал там. Здешние правила сложны.

Нейту это показалось забавным: примитивное племя, люди ходят без одежды, но живут по сложной системе правил.

– Я бы хотел отплыть завтра около полудня, – сказал он.